Интересные факты об иосифе виссарионовиче сталине. История: Что скрывал Сталин? Заболевания и физические недостатки Чем болел сталин перед смертью

⁰

До сих пор существует мнение, что смерть Сталина в 1953 была следствием заговора его окружения. Точнее – какими-то манипуляциями заговорщиков: Берии, Маленкова, Хрущёва. Медицинская карта Сталина и донесения его окружения до сих пор не рассекречены, и реконструировать события 28 февраля – 3 марта 1953 года можно только косвенно, по запискам и проговоркам его окружения.
Всего существует 6 версий смерти Сталина (вернее будет сказать – апокрифов) и 2-3 версии заговора соратников. Блог Толкователя вернётся к их описанию, а сейчас просто опишем, чем болел Сталин на протяжении своей жизни.

С молодости у Сталина было врождённое уродство – сохнущая левая рука, следствие неизлечимой генетической болезни Эрба. Серьёзные проблемы со здоровьем – боли в мышцах рук и ног, частые простуды, бессонница – начались у него в конце 1920-х. Он страдал от полиартрита, и, начиная с 1926-27 гг., сначала ездил лечиться в Мацесту, где принимал тёплые сероводородные ванны из естественных источников.
Затем Сталин ежегодно ездил в Сочи. Опубликованы 17 писем Сталина к жене за период 1929-31 гг., где он делится своими переживаниями во время отпуска. Таким писем было около 30, остальные до сих пор засекречены. Но и в этих 17 письмах его упоминания о болезни Сталина. Вот часть из них:
1 сентября 1929 г. «В Нальчике я был близок к воспалению лёгких. У меня «хрип» в обоих лёгких и всё ещё не покидает кашель.
2 сентября 1930 г. «Я понемногу оправляюсь».
14 сентября 1931 г. «Здоровье у меня поправляется. Медленно, но поправляется».
Вплоть до 1937 года Сталин ежегодно выезжал для лечения на южные курорты. Затем в Москве стартовали политические судебные процессы, войны – с японцами и финнами, присоединение Прибалтики, Бессарабии, западных Украины и Белоруссии – всё это вынудило его безвылазно находиться в столице.

В ночь на 22 июня Сталин спал не более двух часов. В первый день войны прибыв в Кремль в 5:45 утра, он беспрерывно работал 12 часов, ничего не ел и выпил за день только стакан крепкого чая с сахаром. В таком режиме он работал все дни войны, иногда по 15 часов в сутки. Нередко охрана находила его спящим на диване, одетым и обутым. Четыре напряжённых года без выходных и отпуска. В начале войны Сталину было 62 года, по её окончании 66 лет.
После Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа) возможности отдохнуть не было – 6 августа американцы сбрасывают ядерную бомбу на Хиросиму, а 8 августа СССР вступает в войну с Японией.
Перенапряжение сказалось в первую послевоенную осень. До войны главной медицинской проблемой Сталина были боли в суставах – поэтому во время длительных заседаний он не мог сидеть на одном месте и прохаживался по кабинету. Инсульт, настигший Сталина между 10 и 15 октября 1945-го, едва не убил его.
Из журналов посетителей Сталина видно, что в период с 8 октября до 17 декабря 1945-го Сталин в Кремле отсутствовал. По воспоминаниям Юрия Жданова, второго мужа Светланы Аллилуевой, в те дни Сталин порывался передать полномочия главы государству его отцу, Жданову. Два месяца он ни с кем из руководства не общался, не разговаривал по телефону. Этот инсульт не привёл к кровоизлиянию в мозг, была только закупорка мелкого сосуда мозга.
После этой болезни врачи настоятельно рекомендовали Сталину уезжать осенью из Москвы на южное побережье. Этому указанию он следовал вплоть до 1952 года.

1946 год стал переломным. Сталин больше не мог выносить прежние нагрузки, и начал постепенно отходить от дел. Он всё больше находился на кунцевской даче, почти перестав посещать Кремль. Его дочь Светлана вспоминала: «Летом 1947 года он пригласил меня отдыхать в августе вместе с ним в Сочи. Он постарел. Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось».
Осень 1948-го Сталин также проводит в Сочи. Пока он отдыхает на юге, срочно перестраивается дача. Сталин фактически становится затворником и заложником своего окружения. Снова из воспоминаний его дочери Светланы: «Летом он целыми днями перемещался по парку, ему несли туда бумаги, газеты, чай. Последние годы ему хотелось здоровья, хотелось дольше жить».
Его здоровье, несмотря на щадящий режим работы, не улучшалось. Он страдал от гипертонии, головокружения и одышки, часто простужался, и охрана вынуждена была иногда прибегать к крайним мерам. Телохранитель Рыбин, рассказывая о похоронах Жданова, состоявшихся 2 сентября 1948 года, вспоминает, как охранники, по указанию Молотова, заперли Сталина в комнате и не выпустили его в сад полить цветы. Сталин фактически перестал руководить страной.
В октябре 1949 года Сталина настиг второй инсульт, сопровождавшийся потерей речи. Последующие годы он вынужден брать длительный отпуск и отправляться на юг (август-декабрь 1950, 9 августа 1951 – 12 февраля 1952). В узком кругу Политбюро у Сталина тогда появилось прозвище «дачник».

В 1951 году у Сталина начались провалы в памяти. Хрущёв вспоминал, что, сидя за столом и обращаясь к человеку, с которым Сталин общался десятки лет, он вдруг останавливался в замешательстве и никак не мог назвать того по фамилии.
«Помню, однажды он обратился к Булганину и никак не мог припомнить его фамилию. Смотрит, смотрит на него и говорит: «Как ваша фамилия?». – «Булганин!». Подобные явления повторялись часто, и это приводило его в неистовство».
Болезнь прогрессировала. Летом 1952 года, осмотрев Сталина, его личный врач, академик Виноградов, обнаружил резкое ухудшение здоровья (прогрессирующий атеросклероз мозга). Он рекомендовал ему отказаться от политической деятельности и уйти на покой.
«Дело врачей», состряпанное окружением Сталина, только ухудшило состояние вождя – личный лекарь, академик Виноградов был заключён в тюрьму, в застенки последовали и другие представители «кремлёвки». Хрущёв, Берия и Маленков советовали Сталину не обращать внимания на врачей, и заниматься самолечением. Светлана Аллилуева вспоминала:
«Я была у него 21 декабря 1952 года, когда ему исполнилось 73 года. Он плохо выглядел в тот день. Он неожиданно бросил курить, и очень гордился этим.
Он принимал сам какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода – откуда-то он сам брал эти фельдшерские рецепты. Он стал регулярно ходить в русскую баню, по старой сибирской привычке. При его гипертонии ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было».

Осень 1952 года состоялся XIX съезд партии. Предыдущий состоялся в 1934 году, и Сталин остался в Москве, лишив себя рекомендуемого врачами отдыха. Потом был пленум ЦК. В день открытия пленума, 16 октября, он подал заявление об освобождении его от должности Генерального секретаря, мотивируя свою просьбу «состоянием здоровья». Мария Ковригина, участвовавшая в октябрьском пленуме, вспоминает:
«Я запомнила усталое лицо Сталина, который говорил, что больше не может работать секретарём и председателем Совета министров. У меня было впечатление, что мучаем старого больного человека».
Но Сталин не назвал официального преемника, и это удержало группу Берии, Хрущёва и Маленкова от принятия отставки вождя – они понимали, что кому-то из них в борьбе за власть тогда придётся сойти с дистанции, вероятно, через тюрьму (что и вышло после смерти Сталина).
Больной, отстранённый от решения всех, а не только важнейших, вопросов – именно таким и нужен был Сталин этим людям (такая же ситуация повторится с поздним Брежневым и поздним Ельцыным). Каждый из этих людей хотел хоть ещё немного времени, чтобы усилиться в борьбе за власть, но, в то же время, и не разгневать пусть и полуживого, но всё ещё вождя.
А Сталин, как вспоминает Рыбин, осенью 1952-го уже падал в обморок и не мог без посторонней помощи подняться на второй этаж.
Последний раз в Кремле Сталин был 17 февраля 1953 года. Из дневника приёмов было видно, сколько длился тогда его рабочий день: 30 минут на встречу индийской делегации, 15 минут на беседу с Берией, Булганиным и Маленковым. 45 минут.
Хрущёв, рассказывая о состоянии Сталина осень 1952-го – зимой 1953-го упоминает, что стол в столовой на его даче в Кунцеве был завален нераспечатанными красными конвертами, и уже после смерти Сталина генерал Власик признался, что назначил специального человека, который вскрывал пакеты и отсылал содержимое тем, кто их присылал.

Непрочитанными оставались даже бумаги, присланные Сталину из Политбюро. Напомним, в это время проходят важнейшие политические процессы: дело Еврейского антифашистского комитета (т.н. «кампания по борьбе с космополитизмом»), «дело врачей», чистка в МГБ… Кто же тогда инициировал их и вёл? Не будем пока забегать вперёд.
21 февраля – это был последний день, когда Сталин принимал кого-либо по работе. К нему на приём пришёл генерал-лейтенант МГБ Судоплатов:
«То, что я увидел, меня поразило. Я увидел уставшего старика. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее. Видимо, слухи о двух инсультах были верны».
27 февраля 1953 года в сопровождении охранника Кириллина появился в своей ложе в Большом театре, на представлении балета «Лебединое озеро». Весь спектакль он был один. По окончании уехал на дачу.
Вечером 28 февраля у Сталина на даче был ужин с участием Берии, Булганина, Маленкова и Хрущёва. Чем он закончился, поговорим в следующей статье…
(Цитаты по книге Рафаэля Гругмана «Советский квадрат», изд-во «Питер», 2011).

Иосиф был третьим ребенком в семье Виссариона Ивановича Джугашвили и Екатерины Георгиевны, урожденной Геладзе.
Его старшие братья Михаил и Георгий умерли в младенчестве. И он, родившись со сросшимися II-III пальцами левой ноги, был в младенчестве «слабеньким», но выжил. В возрасте пяти лет Иосиф перенес оспу, а спустя год попал под фаэтон и получил тяжелую травму, последствия которой были зафиксированы в «Медицинской истории пациента Кремлевской поликлиники И.В. Сталина»: «Атрофия плечевого и локтевого суставов левой руки вследствие ушиба в шестилетнем возрасте с последующим нагноением в области локтевого сустава».
Все-таки это была контрактура, а не загадочная «сухорукость»!
А вот о личности молодого И. Джугашвили биографы говорят по-разному: он как будто суммирует в себе черты холерика, шизоида, циклотимика, интроверта и возбудимой личности.
Тюрьма, ссылка, обморожение, побег, простуда с лихорадкой в течение нескольких недель - вот «промежуточный итог» начала революционной деятельности. Очень возможно, что эта «простуда» с многонедельной лихорадкой оказалась латентной вспышкой туберкулеза, поскольку во время аутопсии тела Сталина в марте 1953 года Анатолий Иванович Струков обнаружил рубцовое сморщивание верхушки правого легкого.
Спустя два года И. Джугашвили снова в ссылке и снова заболевает, на этот раз сыпным тифом, и его помещают в тифозный барак Вятской губернской земской больницы. Он был везучим: в то время попасть в такой барак было равносильно… мертвецкой!
После революции Сталина донимал «хронический тонзиллит», который в то время, с легкой руки профессора Д.О. Крылова, относили к т.н. «хрониосептическим» заболеваниям, но опасность подстерегала Сталина и в виде «хронического аппендицита».
Сейчас странно слышать такое словосочетание. А ведь оно бытовало вплоть до 60-х гг. прошлого века!
Сталина консультирует хирург с 25-летним стажем, заведующий хирургическим отделением Солдатенковской (Боткинской) больницы В.Н. Розанов.
Он и оперировал Сталина 28 марта 1921 года, «операция была очень тяжелой, помимо удаления аппендикса пришлось делать широкую резекцию слепой кишки, и за исход ручаться было трудно». Примечательно, что операцию начали под местной анестезией, но в середине перешли на смертельно опасный хлороформный наркоз, от которого четыре года спустя остановилось сердце М.В. Фрунзе.
В начале августа 1921 года Сталин снова возвращается в строй.
Он спокойно относился и к собственному здоровью. Известно, как трепетно относился к себе Троцкий, а его соратник А. Иоффе однажды устроил настоящую истерику из-за того, что его консультировали «всего лишь» С. Давиденков и Л. Левин, а не немецкие специалисты! Ездили лечиться за границу Рыков, Бухарин, Карахан, Д. Бедный, Н. Аллилуева и многие-многие другие.
Весной 1923 года А. Микоян, навестив Сталина, увидел, что у того забинтована рука. Сталин пояснил, что это «ревматизм», и Микоян уговорил его поехать в Сочи на «горячие мацестинские сероводородные ванны». Получив облегчение, он стал ездить в Сочи каждый год.
В 1930 году И.В. Сталин делает Валединского своим личным врачом, дарит ему пятикомнатную квартиру в Москве, назначает медицинским руководителем северокавказских курортов.
И.А. Валединский был врачом Сталина до 1940 года. Примечательно, что при обследовании в 1927 году (ЭКГ, рентгенография грудной клетки, АД, физикальное обследование) никаких изъянов И.А. Валединский у 48-летнего Сталина не нашел.
В 1929-31 гг. Сталин проводил в Сочи и Нальчике по два месяца, побывал он и в Цхалтубо.
В 1936 году И.А. Валединского и профессора Б.С. Преображенского, тогда заведующего кафедрой болезней уха, горла, носа пригласили к заболевшему ангиной Сталину.
В этот раз в составе консилиума его впервые осматривает и заведующий кафедрой факультетской терапии 2-го Московского медицинского института, профессор Владимир Никитович Виноградов тоже будущий академик, лауреат и заслуженный деятель науки, закованный по указанию Сталина в кандалы в 1952 году!
По словам А. Нормайра, в 1937 году Д.Д. Плетнев и Л.Г. Левин, не будучи психиатрами, якобы поставили Сталину диагноз «параноидальный психоз» и тут же были казнены.
…Последний раз Валединский осматривал Сталина 13 февраля 1940 года по поводу ангины. У вождя была повышенная температура, но он работал (шла советско-финская война). Он еще похвастался Валединскому, что на днях будет взят Выборг (его с большим трудом взяли через месяц!). В 1944 году И.А. Валединский стал главным врачом санатория «Барвиха» Лечсанупра Кремля, а здоровьем Сталина (по рекомендации Валединского) занялся В.Н. Виноградов.
Бессонница и артериальная гипертензия - вот две главные проблемы, с которыми столкнулся у 65-летнего вождя Виноградов. В 1944 году после получения известия о смерти сына Якова у Сталина развилась слабость, апатия, разбитость.
После возвращения из Потсдама он стал жаловаться на головную боль, головокружение, тошноту. Был эпизод сильной боли в области сердца и ощущение, что грудную клетку «стягивают железной лентой». Почему-то на этот раз к нему вызвали не Виноградова, а главного терапевта ВМФ СССР, профессора А.Л. Мясникова, тогда в среде московских терапевтов малоизвестного, главные кардиологические работы которого были еще впереди. Речь, вероятно, шла об инфаркте миокарда, но Сталин режима не соблюдает.
Приступы повторились в конце апреля и в июле 1945 года. Вождя к тому же беспокоили головокружение и слабость в ногах.
Между 10 и 15 октября 1945 года у Сталина, вероятно, произошла ТИА. Как пишет С.И. Аллилуева, осенью 1945 года ее отец заболел и «болел долго и трудно». Поскольку ей было запрещено ему звонить, есть версия, что у Сталина был эпизод афазии или дизартрии.
А уже с 1946 года режим «стального Сталина» существенно изменился: он стал редко приезжать в Кремль, совещания шли не более 2-3 часов, а не по 6-8, как в 1929 году. В 1946 году Сталин отдыхает на юге три месяца, а в 1949 г. в Абхазии для него выстроили (в районе о. Рица) санаторный комплекс, но он его не любил.
В 1949 году, во время юбилея, у Сталина возникли дизартрия и слабость в ногах (ходил, опираясь на стены, но поддерживать себя не позволял).
Его оперирует заведующая отделением Сокольнической больницы Лечсанупра Кремля П.Н. Мокшанцева по поводу околоногтевого панариция.
Она пишет: «…здоровым его назвать нельзя, но лечиться он не любил: никому не доверял и, наверное, более всего - врачам. Сталин был единственным больным-невидимкой».
В начале 50-х гг. у всегда бледного вождя возникла гиперемия лица (артериальная гипертензия?), а из-за почти постоянной одышки (эмфизема легких) он бросает курить. Существенно изменился почерк - стал «старческим», дрожащим, а временами возникал тремор пальцев левой кисти.
В 1950-1952 гг. Сталин по 4-4,5 месяца проводил в Сочи, откуда вернулся и за полтора месяца до смерти. Но чем хуже он себя чувствовал, тем более не доверял врачам.
Д. Волкогонов вкладывает в уста вождя слова: «Сколько императоров, королей, президентов, вождей в истории придворная лекарская курия незаметно отправила на тот свет». Я думаю, все проще: испытав на себе действие хлороформного наркоза в 1921 году, Сталин почувствовал полную беспомощность и зависимость не только от квалификации, но и от воли врача.
В 1922-24 гг. на примере Ленина он мог легко убедиться, как врачебная опека и «забота» соратников могут быстро изолировать и лишить власти.
Около него не было врачей - лукавых царедворцев (читайте «Здоровье и власть» Е.И. Чазова!), и В.Н. Виноградов, еще 26 февраля 1952 года обласканный вождем (орден Ленина к 70-летию), вскоре оказался английским шпионом, закованным в кандалы! А ведь он все сделал правильно: обнаружив ухудшение состояния здоровья, он рекомендовал Сталину максимально ограничить работу, да еще поделился в своей клинике этим с неким врачом. Вождь, кажется, понимал, что на пути его безудержного властолюбия заключение врачей может оказаться грозным камнем преткновения.
И началось! Были арестованы бывший начальник Лечсанупра Кремля А. Бусалов, консультанты П. Егоров, С. Карпай, М. Вовси, В. Зеленин, Н. Шерешевский, Э. Гельштейн, Н. Попова, В. Закусов, М. Серейский, Б. Преображенский, А. Фельдман (неосторожно рекомендовавший Сталину тонзилэктомию), Б. и М. Коганы, Б. Збарский, Б. Шимелиович и др. (37 человек). Считается, что кремлевская медицина была тогда обезглавлена.
Однако это вовсе не означает, что оказать врачебную помощь Сталину было некому или это были люди с «обеими левыми руками».
Дальнейшее сто раз было описано, и я не буду повторяться.
Хочу только на одном остановиться. На голубом глазу в Интернете лечащих врачей И.В. Сталина обвиняют в некомпетентности, дескать, лечили его сплошь академики и директора институтов, которые не знали, как к больному и подойти. Оставляю это на совести пишущих.
Напомню лишь, что один из участников консилиума, директор Института терапии АМН СССР А.Л. Мясников был одним из опытнейших терапевтов‑клиницистов того времени, блестящим знатоком пропедевтики и терапевтической семиотики, а про Е.М. Тареева и говорить нечего.
Николай Васильевич Коновалов (1900-1966), действительно, был директором Института неврологии АМН СССР, но он был и главным невропатологом Лечебно-санитарного управления Кремля и прошел в медицине путь от ординатора до профессора и академика АМН.
Имеющие избыток свободного времени могут сколь угодно долго обсуждать, дали ли злодеи товарищу Сталину дикумарол или ударили валенком с положенным внутрь кирпичом по голове, имитируя инсульт.
Только вот как быть с предыдущими эпизодами ТИА и артериальной гипертонией? Что удивительного - инсульт у 75-летнего старика с гипертонией? Чего огород-то городить?
То, что в деятельность врачей, лечащих первых лиц государства, всегда вмешивается политика, известно, но нигде это не было так бесцеремонно, как у нас (история болезни Петра Великого, Анны Иоанновны, Петра II, Александра I, Николая I, Александра III, наследника цесаревича Алексея Романова).
Вот это хамское отношение к врачам (своим, а не западным консультантам!) с лихвой усвоили и последующие кремлевские владыки. Да и не кремлевские тоже - все эти звонки по поводу разборок с больными (кого принять получше, а кого из врачей наказать) из «министерств и ведомств» чего стоят! Но случай И.В. Сталина весьма показателен: вождь диктовали врачам и врачи хотели как лучше, а вышло‑то как всегда, «по-советски»!
Исходный текст:
Н. Ларинский, 2013

С молодости у Сталина было врождённое уродство – сохнущая левая рука, следствие неизлечимой генетической болезни Эрба. Серьёзные проблемы со здоровьем – боли в мышцах рук и ног, частые простуды, бессонница – начались у него в конце 1920-х. Он страдал от полиартрита, и, начиная с 1926-27 гг., сначала ездил лечиться в Мацесту, где принимал тёплые сероводородные ванны из естественных источников. Затем Сталин ежегодно ездил в Сочи. Опубликованы 17 писем Сталина к жене за период 1929-31 гг., где он делится своими переживаниями во время отпуска. Таким писем было около 30, остальные до сих пор засекречены. Но и в этих 17 письмах его упоминания о болезни Сталина. Вот часть из них:

1 сентября 1929 г. «В Нальчике я был близок к воспалению лёгких. У меня «хрип» в обоих лёгких и всё ещё не покидает кашель.

Вплоть до 1937 года Сталин ежегодно выезжал для лечения на южные курорты. Затем в Москве стартовали политические судебные процессы, войны – с японцами и финнами, присоединение Прибалтики, Бессарабии, западных Украины и Белоруссии – всё это вынудило его безвылазно находиться в столице.

В ночь на 22 июня Сталин спал не более двух часов. В первый день войны прибыв в Кремль в 5:45 утра, он беспрерывно работал 12 часов, ничего не ел и выпил за день только стакан крепкого чая с сахаром. В таком режиме он работал все дни войны, иногда по 15 часов в сутки. Нередко охрана находила его спящим на диване, одетым и обутым. Четыре напряжённых года без выходных и отпуска. В начале войны Сталину было 62 года, по её окончании 66 лет.

После Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа) возможности отдохнуть не было – 6 августа американцы сбрасывают ядерную бомбу на Хиросиму, а 8 августа СССР вступает в войну с Японией.

Перенапряжение сказалось в первую послевоенную осень. До войны главной медицинской проблемой Сталина были боли в суставах – поэтому во время длительных заседаний он не мог сидеть на одном месте и прохаживался по кабинету. Инсульт, настигший Сталина между 10 и 15 октября 1945-го, едва не убил его.

Из журналов посетителей Сталина видно, что в период с 8 октября до 17 декабря 1945-го Сталин в Кремле отсутствовал. По воспоминаниям Юрия Жданова, второго мужа Светланы Аллилуевой, в те дни Сталин порывался передать полномочия главы государству его отцу, Жданову. Два месяца он ни с кем из руководства не общался, не разговаривал по телефону. Этот инсульт не привёл к кровоизлиянию в мозг, была только закупорка мелкого сосуда мозга.

1946 год стал переломным. Сталин больше не мог выносить прежние нагрузки, и начал постепенно отходить от дел. Он всё больше находился на кунцевской даче, почти перестав посещать Кремль. Его дочь Светлана вспоминала: «Летом 1947 года он пригласил меня отдыхать в августе вместе с ним в Сочи. Он постарел. Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось».

Осень 1948-го Сталин также проводит в Сочи. Пока он отдыхает на юге, срочно перестраивается дача. Сталин фактически становится затворником и заложником своего окружения. Снова из воспоминаний его дочери Светланы: «Летом он целыми днями перемещался по парку, ему несли туда бумаги, газеты, чай. Последние годы ему хотелось здоровья, хотелось дольше жить».

Его здоровье, несмотря на щадящий режим работы, не улучшалось. Он страдал от гипертонии, головокружения и одышки, часто простужался, и охрана вынуждена была иногда прибегать к крайним мерам. Телохранитель Рыбин, рассказывая о похоронах Жданова, состоявшихся 2 сентября 1948 года, вспоминает, как охранники, по указанию Молотова, заперли Сталина в комнате и не выпустили его в сад полить цветы. Сталин фактически перестал руководить страной.

В октябре 1949 года Сталина настиг второй инсульт, сопровождавшийся потерей речи. Последующие годы он вынужден брать длительный отпуск и отправляться на юг (август-декабрь 1950, 9 августа 1951 – 12 февраля 1952). В узком кругу Политбюро у Сталина тогда появилось прозвище «дачник».

В 1951 году у Сталина начались провалы в памяти. Хрущёв вспоминал, что, сидя за столом и обращаясь к человеку, с которым Сталин общался десятки лет, он вдруг останавливался в замешательстве и никак не мог назвать того по фамилии.

«Помню, однажды он обратился к Булганину и никак не мог припомнить его фамилию. Смотрит, смотрит на него и говорит: «Как ваша фамилия?». – «Булганин!». Подобные явления повторялись часто, и это приводило его в неистовство».

Болезнь прогрессировала. Летом 1952 года, осмотрев Сталина, его личный врач, академик Виноградов, обнаружил резкое ухудшение здоровья (прогрессирующий атеросклероз мозга). Он рекомендовал ему отказаться от политической деятельности и уйти на покой.

«Дело врачей», состряпанное окружением Сталина, только ухудшило состояние вождя – личный лекарь, академик Виноградов был заключён в тюрьму, в застенки последовали и другие представители «кремлёвки». Хрущёв, Берия и Маленков советовали Сталину не обращать внимания на врачей, и заниматься самолечением. Светлана Аллилуева вспоминала:

«Я была у него 21 декабря 1952 года, когда ему исполнилось 73 года. Он плохо выглядел в тот день. Он неожиданно бросил курить, и очень гордился этим.

Он принимал сам какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода – откуда-то он сам брал эти фельдшерские рецепты. Он стал регулярно ходить в русскую баню, по старой сибирской привычке. При его гипертонии ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было».

Осень 1952 года состоялся XIX съезд партии. Предыдущий состоялся в 1934 году, и Сталин остался в Москве, лишив себя рекомендуемого врачами отдыха. Потом был пленум ЦК. В день открытия пленума, 16 октября, он подал заявление об освобождении его от должности Генерального секретаря, мотивируя свою просьбу «состоянием здоровья». Мария Ковригина, участвовавшая в октябрьском пленуме, вспоминает:

«Я запомнила усталое лицо Сталина, который говорил, что больше не модет работать секретарём и председателем Совета министров. У меня было впечатление, что мучаем старого больного человека».

Но Сталин не назвал официального преемника, и это удержало группу Берии, Хрущёва и Маленкова от принятия отставки вождя – они понимали, что кому-то из них в борьбе за власть тогда придётся сойти с дистанции, вероятно, через тюрьму (что и вышло после смерти Сталина). Больной, отстранённый от решения всех, а не только важнейших, вопросов – именно таким и нужен был Сталин этим людям (такая же ситуация повторится с поздним Брежневым и поздним Ельцыным). Каждый из этих людей хотел хоть ещё немного времени, чтобы усилиться в борьбе за власть, но, в то же время, и не разгневать пусть и полуживого, но всё ещё вождя.

А Сталин, как вспоминает Рыбин, осенью 1952-го уже падал в обморок и не мог без посторонней помощи подняться на второй этаж.

Последний раз в Кремле Сталин был 17 февраля 1953 года. Из дневника приёмов было видно, сколько длился тогда его рабочий день: 30 минут на встречу индийской делегации, 15 минут на беседу с Берией, Булганиным и Маленковым. 45 минут.

Хрущёв, рассказывая о состоянии Сталина осень 1952-го – зимой 1953-го упоминает, что стол в столовой на его даче в Кунцеве был завален нераспечатанными красными конвертами, и уже после смерти Сталина генерал Власик признался, что назначил специального человека, который вскрывал пакеты и отсылал содержимое тем, кто их присылал. Непрочитанными оставались даже бумаги, присланные Сталину из Политбюро. Напомним, в это время проходят важнейшие политические процессы: дело Еврейского антифашистского комитета (т.н. «кампания по борьбе с космополитизмом»), «дело врачей», чистка в МГБ… Кто же тогда инициировал их и вёл? Не будем пока забегать вперёд.

21 февраля – это был последний день, когда Сталин принимал кого-либо по работе. К нему на приём пришёл генерал-лейтенант МГБ Судоплатов:

«То, что я увидел, меня поразило. Я увидел уставшего старика. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее. Видимо, слухи о двух инсультах были верны».

27 февраля 1953 года в сопровождении охранника Кириллина появился в своей ложе в Большом театре, на представлении балета «Лебединое озеро». Весь спектакль он был один. По окончании уехал на дачу.

Вечером 28 февраля у Сталина на даче был ужин с участием Берии, Булганина, Маленкова и Хрущёва. Чем он закончился, поговорим в следующем тексте.

(Цитаты по книге Рафаэля Гругмана «Советский квадрат», изд-во «Питер», 2011).

Чудо, что Сталин смог дожить до 73 лет. Серьёзные проблемы со здоровьем начались у него ещё в 1920-х, после войны он пережил два инсульта. Третий инсульт, случившийся в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года оказался смертельным. Впрочем, Сталин мог бы в ту ночь выжить, если бы не преступное бездействие Хрущёва и Маленкова.
Александр Мясников был одним из известнейших терапевтов советского времени. В войну - главный терапевт Военно-морского флота СССР, потом - член президиума Академии медицинских наук. Он среди других светил науки был на даче Сталина в последние дни диктатора. Рукопись его воспоминаний, законченных в 1965-м, незадолго до смерти, естественно, была изъята. Недавно она была возвращена из архивов внуку Мясникова. Скоро она выходит в свет под названием “Я лечил Сталина”. С хладнокровием, с долей определенного врачебного цинизма Александр Мясников вместе с личными воспоминаниями описывает историю страны. Редактору книги Ольге Шестовой о существовании этих мемуаров рассказал ученик Мясникова, академик Евгений Чазов.

Поздно вечером 2 марта 1953 года к нам на квартиру заехал сотрудник спецотдела Кремлевской больницы: “Я за вами - к больному хозяину”. Я быстро простился с женой (неясно, куда попадешь оттуда). Мы заехали на улицу Калинина, там ждали нас еще профессор Н.В.Коновалов (невропатолог) и Е.М.Тареев, и помчались на дачу Сталина в Кунцево.
Мы в молчании доехали до ворот: колючие проволоки по обе стороны рва и забора, собаки и полковники, полковники и собаки. Наконец мы в доме (обширном павильоне с просторными комнатами, обставленными широкими тахтами; стены отделаны полированной фанерой). В одной из комнат были уже министр здравоохранения профессор П.Е.Лукомский (главный терапевт Минздрава), Роман Ткачев, Филимонов, Иванов-Незнамов.
Министр рассказал, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Оказалось, что еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер (из охраны) еще в 3 часа ночи видел его за столом (смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал в дальнейшем все время. Из Москвы из Кремлевской больницы был вызван врач (Иванов-Незнамов), вскоре приехал Лукомский - и они с утра находились здесь.

Консилиум был прерван появлением Берии и Маленкова (в дальнейшем они всегда приходили и уходили не иначе как вдвоем). Берия обратился к нам со словами о постигшем партию и народ несчастье и выразил уверенность, что мы сделаем все, что в силах медицины. “Имейте в виду, - сказал он, - что партия и правительство вам абсолютно доверяют, и все, что вы найдете нужным предпринимать, с нашей стороны не встретит ничего, кроме полного согласия и помощи”.
Эти слова были сказаны, вероятно, в связи с тем, что в это время часть профессоров - “врачи-убийцы” - сидела в тюрьме и ожидала смертной казни.
Сталин лежал грузный; он оказался коротким и толстоватым, обычное грузинское лицо было перекошено, правые конечности лежали как плети. Он тяжело дышал, периодически то тише, то сильнее (дыхание Чейн-Стокса). Кровяное давление - 210/110. Мерцательная аритмия. Лейкоцитоз до 17 тысяч. Была высокая температура, 38 с десятыми, в моче - немного белка и красных кровяных телец. При выслушивании и выстукивании сердца особых отклонений не отмечалось, в боковых и передних отделах легких ничего патологического не определялось. Диагноз нам представлялся, слава богу, ясным: кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза. Лечение было назначено обильное: введение препаратов камфары, кофеина, строфантина, глюкозы, вдыхание кислорода, пиявки - и профилактически пенициллин (из опасения присоединения инфекции). Порядок лечебных назначений был регламентирован, но в дальнейшем он все больше стал нарушаться за счет укорочения сроков между впрыскиваниями сердечных средств. В дальнейшем, когда пульс стал падать и расстройства дыхания стали угрожающими, кололи через час, а то и чаще.

Весь состав консилиума решил остаться на все время, я позвонил домой. Мы ночевали в соседнем доме. Каждый из нас нес свои часы дежурства у постели больного. Постоянно находился при больном и кто-нибудь из Политбюро ЦК, чаще всего Ворошилов, Каганович, Булганин, Микоян.
* * *
Третьего утром консилиум должен был дать ответ на вопрос Маленкова о прогнозе. Ответ наш мог быть только отрицательным: смерть неизбежна. Маленков дал нам понять, что он ожидал такого заключения, но тут же заявил, что он надеется, что медицинские мероприятия смогут если не сохранить жизнь, то продлить ее на достаточный срок. Мы поняли, что речь идет о необходимом фоне для подготовки организации новой власти, а вместе с тем и общественного мнения. Тут же мы составили первый бюллетень о состоянии здоровья И.В.Сталина (на 2 часа 4 марта). В нем имелась заключительная фраза: “Проводится ряд терапевтических мероприятий, направленных на восстановление жизненно важных функций организма”. Тем самым в осторожной форме выражалась надежда на “восстановление”, то есть расчет на некоторое успокоение страны.

Врач Александр Мясников.
В медицинских учреждениях - Ученом совете министерства, президиуме академии, в некоторых институтах - были созваны совещания для обсуждения того, как помочь в лечении Сталина. Вносились предложения о тех или иных мерах, которые предлагалось направлять консилиуму врачей. Для борьбы, например, с гипертонией советовали способы лечения, разработанные в Институте терапии (и мне было смешно читать мне самому направленные мои же рекомендации). Прислали описание метода лекарственного сна, а между тем больной был в глубоком бессознательном состоянии - сопоре, то есть спячке. Профессор Неговский предлагал лечить расстройства дыхания аппаратом искусственного дыхания, разработанным им для спасения утопающих и отравленных угарным газом, - его машины даже втащили в дом, но, увидев больного, автор не стал настаивать на своем методе.
Сталин дышал тяжело, иногда стонал. Только на один короткий миг, казалось, он осмысленным взглядом обвел окружавших его. Но взгляд уже ничего не выражал, опять сопор. Ночью много раз казалось, что он умирает.
* * *
На следующее утро, четвертого, кому-то пришла в голову идея, нет ли вдобавок ко всему инфаркта миокарда. Из больницы прибыла молодая врачиха, сняла электрокардиограммы и безапелляционно заявила: “Да, инфаркт”. Переполох! Уже в деле врачей-убийц фигурировало умышленное недиагносцирование инфаркта миокарда у погубленных-де ими руководителей государства. Теперь, вероятно, мы у праздничка. Ведь до сих пор мы в своих медицинских заключениях не указывали на возможность инфаркта, а заключения уже известны всему миру. Жаловаться на боли, столь характерный симптом инфаркта, Сталин, будучи без сознания, естественно, не мог. Лейкоцитоз и повышенная температура могли говорить и в пользу инфаркта. Консилиум был в нерешительности. Я первый решил пойти ва-банк: “Электрокардиографические изменения слишком монотонны для инфаркта - во всех отведениях. Это мозговые псевдоинфарктные электрокардиограммы. Мои сотрудники по ВММА получали такие кривые в опытах с закрытой травмой черепа. Возможно, что они могут быть и при инсультах”. Невропатологи поддержали: возможно, что они мозговые, во всяком случае, основной диагноз - кровоизлияние в мозг - им достаточно ясен. Несмотря на самоуверенный дискант электрокардиографички, консилиум не признал инфаркта. В диагноз был, впрочем, внесен новый штрих: возможны очаговые кровоизлияния в мышце сердца в связи с тяжелыми сосудодвигательными нарушениями на почве кровоизлияния в базальные ганглии мозга.

фото: АР
* * *
От ЦК дежурил Н.А.Булганин. Я заметил, что он посматривает на нас подозрительно и, пожалуй, враждебно. Булганин блестел маршальскими звездами на погонах; лицо одутловато, клок волос вперед, бородка - немножко похож на какого-то царя Романова или, может быть, на генерала периода Русско-японской войны. Стоя у дивана, он обратился ко мне: “Профессор Мясников, отчего это у него рвота кровью?” Я ответил: “Возможно, это результат мелких кровоизлияний в стенке желудка сосудистого характера в связи с гипертонией и мозговым инсультом”. “Возможно?” - передразнил он неприязненно.
Весь день пятого мы что-то впрыскивали, писали дневник, составляли бюллетени. Тем временем во втором этаже собирались член ЦК; члены Политбюро подходили к умирающему, люди рангом пониже смотрели через дверь, не решаясь подходить ближе даже к полумертвому “хозяину”. Помню, Н.С.Хрущев, коротенький и пузатый человечек, также держался дверей, во всяком случае, и в это время иерархия соблюдалась: впереди - Маленков и Берия, далее - Ворошилов, потом - Каганович, затем - Булганин, Микоян. Молотов был нездоров, гриппозная пневмония, но он два-три раза приезжал на короткий срок.
Объяснение желудочно-кишечных кровоизлияний записано в дневнике и вошло в подробный эпикриз, составленный в конце дня, когда больной еще дышал, но смерть ожидалась с часу на час.
Наконец она наступила - в 9 часов 50 минут вечером 5 марта.
Это был момент, конечно, в высокой степени знаменательный. Как только мы установили, что пульс пропал, дыхание прекратилось и сердце остановилось, в просторную комнату тихо вошли руководящие деятели партии и правительства, дочь Светлана, сын Василий и охрана. Все стояли неподвижно в торжественном молчании долго, я даже не знаю сколько - около 30 минут или дольше. Свершилось, несомненно, великое историческое событие. Ушел из жизни вождь, перед которым трепетала вся страна, а в сущности, в той или иной степени - и весь мир. Великий диктатор, еще недавно всесильный и недосягаемый, превратился в жалкий, бедный труп, который завтра же будут кромсать на куски патологоанатомы, а в дальнейшем он будет лежать в виде мумии в Мавзолее (впрочем, как оказалось потом, недолго; затем он превратится в прах, как и трупы всех прочих обыкновенных людей). Стоя в молчании, мы думали, вероятно, каждый свое, но общим было ощущение перемен, которые должны, которые не могут не произойти в жизни нашего государства, нашего народа.

Памятник Александру Мясникову у входа в Институт кардиологии.
* * *
6 марта в 11-12 часов дня на Садовой-Триумфальной во флигеле во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии I МОЛМИ, состоялось вскрытие тела Сталина. Из состава консилиума присутствовали только я и Лукомский. Были типы из охраны. Вскрывал А.И.Струков, профессор I МОЛМИ (Московский ордена Ленина мединститут. - В.К.), присутствовал Н.Н.Аничков, биохимик профессор С.Р.Мордашев, который должен был бальзамировать труп, патологоанатомы профессора Скворцов, Мигунов, Русаков.
По ходу вскрытия мы, конечно, беспокоились: что с сердцем? откуда кровавая рвота? Все подтвердилось. Инфаркта не оказалось (были найдены лишь очаги кровоизлияний), вся слизистая желудка и кишок была усеяна также мелкими геморрагиями. Очаг кровоизлияния в области подкорковых узлов левого полушария был величиной со сливу. Эти процессы явились следствием гипертонической болезни. Артерии головного мозга были сильно поражены атеросклерозом; просвет их был очень резко сужен.
Немножко жутко и забавно было видеть, как плавали в тазах с водой вынутые из Сталина внутренности - его кишки с содержимым, его печень… Siс transit gloria mundi! (так проходит мирская слава. - В.К.)
* * *
Сильный склероз мозговых артерий, который мы видели на вскрытии И.В. Сталина, может возбудить вопрос, насколько это заболевание - несомненно, развившееся на протяжении ряда последних лет - сказывалось на состоянии Сталина, на его характере, на его поступках. Ведь хорошо известно, что атеросклероз мозговых сосудов, приводящий к нарушению питания нервных клеток, сопровождается рядом нарушений функций нервной системы. Прежде всего со стороны высшей нервной деятельности отмечается ослабление процессов торможения, в том числе так называемого дифференцировочного - легко себе представить, что в поведении Сталина это проявлялось потерей ориентации в том, что хорошо, что дурно, что полезно, а что вредно, что допустимо, что недопустимо, кто друг, а кто враг. Параллельно происходит обострение черт личности: сердитый человек становится злым, несколько подозрительный становится подозрительным болезненно, начинает испытывать идеи преследования - это полностью соответствует поведению Сталина в последние годы жизни. Полагаю, что жестокость и подозрительность Сталина, боязнь врагов, утрата адекватности в оценке людей и событий, крайнее упрямство - все это создал в известной степени атеросклероз мозговых артерий (вернее, эти черты атеросклероз утрировал). Управлял государством, в сущности, больной человек. Он таил свою болезнь, избегал медицины, боялся ее разоблачений.

Иосиф Виссарионович родился в бедной семье, отец которого был сапожником. С детства он видел не справедливость между богатыми и бедными. Мама Иосифа Сталина была часто беременна, но живым остался только он. В детстве Сталин был умным и способным мальчиком, он заканчивал школы с отличием. Всего этот целеустремленный мальчик добивался самостоятельно. Он стал великим правителем всех времен.

Управлял страной с 1922 года до марта 1953 . Вокруг его личности был возведён образ отца народа. О нём писали книги, его портреты изображались на марках и плакатах. У этого человека очень богатая биография, в которой можно найти удивительные факты из его жизни.

В детстве родители Сталина готовили его к поступлению в духовную консерваторию.

Он был не русским, а грузином. Его настоящая фамилия Джугашвили. Но он не мог туда поступить, так как не знал русского языка. За его обучение взялись дети священника, и он поступил в консерваторию, но не в первый класс, а сразу во второй. Позже он поступает в духовную семинарию и практически становится попом с высшим образованием. Но его исключают из семинарии, он занимается в кружке революционеров, и через некоторое время возглавляет его.

Сталин был очень образованным человеком

В день нормой его чтения, было около 300 страниц . В его библиотеке находилось много книг, но только тех, которые он предполагал как-то использовать в будущем. Любовь к чтению Иосифа Виссарионовича доказывается тем, что когда он уезжал на лечение на Кавказ, в своём письме Надежде он забыл рассказать о своём здоровье, а просит прислать его книги о черной металлургии.

Страхи Сталина

Даже самые великие люди на земле, имеют собственные страхи, с которыми они живут всю жизнь. Точно также великий правитель державы Сталин испытывал множество страхов, о которых не догадывались даже самые его близкие люди. В последние годы правления Сталина, и мировые политики, и простые граждане не сомневались, что все важные вопросы решаются в Кремле. Но на самом деле, это было не так.

Никто, кроме самых близких людей Сталина не знал, что все решения принимаются на скромной даче в Кунцеве, где до последних лет жил и работал стареющий диктатор. О чём же рассказывает нам дом Сталина, в первую очередь о страхе, здесь им пропитано всё. Это не только страх людей, которые приходили сюда к Иосифу Виссарионовичу, но и его собственный Сталинский страх.

Кого же боялся жилец этого казенного дома, от кого прятался? От народа или от себя ? Но от себя не спрячешься, как и от собственных страхов. Сталин в послевоенные годы испытывал много болезней. Осенью 1945 года у него произошёл инсульт, а затем последовал ряд других осложнений. Это обострило и без того, его патологическую подозрительность и ему стали везде казаться иностранные агенты. Сталин всегда находился в страхе, и даже дом его был окрашен в темно-зелёный цвет, чтобы его не было видно со спутников. Другим его страхом было то, что его свергнут.

Сталин очень хорошо изучал историю первой мировой войны, он помнит кто такие декабристы. Это люди, решившие совершить государственный переворот и лишить власти правителя. Сталин прекрасно помнит, как когда-то захватил власть, удалив заболевшего Ленина. Теперь он и сам в похожей ситуации, стар и болен, но он же не Ленин, с ним так просто не пройдёт. Он сумеет опередить своих врагов, как только почувствует, что они готовы к нападению.

Профессор Виноградов, личный врач Иосифа Сталина, в очередной раз, навестив своего пациента, имел неосторожность написать в его медицинской карте рекомендации, в которых советовал больше отдыхать и меньше загружать себя работой. Сталин вспомнил, как лечили под его наблюдением Ленина, и рассмотрел в этом некий государственный заговор и против фамилии Виноградова, написал: «В Кандалы».

Личная жизнь Сталина

Личная жизнь Сталина также полно сюрпризов и мрачных моментов. Его первая жена Кето Сванидзе успела прожить с ним всего лишь год, после чего умерла от туберкулёза. Во время похорон жены у Сталина был помутнён разум и когда гроб с Кето опускали в могилу, он прыгнул туда. В 1938 году у Сталина завязался роман с Надеждой Аллилуевой, девушкой 16 лет. В 1919 году пара официально оформила отношения, одна они были несчастными. Надежда Аллилуева совершала 10 абортов. В ночь с 8 на 9 ноября 1932 года Надежда покончила жизнь самоубийством, выстрелив себе в сердце. По свидетельствам дочери Светланы, причиной этого были постоянные ссоры между супругами.

Одиночество

Несмотря на то, что Сталин был великим человеком, он был одиноким. Рядом множество слуг, которые клянутся в верности, но на самом деле в глазах которых любви нет. Самое унизительное, что их услугами Сталин вынужден пользоваться. Чужие люди готовят ему ванную, вешают на плечики одежду, наверняка размышляя о его убогости. Если бы, это делала жена близкий, родной человек, а быть может, приедет дочь. Она бы садилась с ним за стол, для общей трапезы и тогда одинокий завтрак не был бы таким не выносимым. Но дочь Светлана, не торопится навещать своего отца, ему некого любить, зато ненависти хоть отбавляй. Собирая людей из своего окружения, на ежедневные посиделки вечерами за большим столом Сталин всматривается в лица каждого, анализируя и изучая и никому не доверяя.

Сталина было очень много внешних дефектов

У него были сросшиеся второй и третий палец на левой ноге. Ещё в детстве он перенёс оспу, и её следы остались на его лице. Всё его изображения и снимки он всегда приказывал обрабатывать так, чтобы не было видно рубцов от болезни. Иосиф Виссарионович был мужчиной низкого роста, чуть более 160 сантиметров. В детстве Сталин получил сильную травму левой руки, которая не разгибалась до конца в локте и внешне казалась короче. Из-за этого он был признан непригодным к службе в 1916 году.

Судимость

В одних из жарких дней июля 1908 года Сталиным и его сообщником было спланировано ограбление. Оно вошло в историю 20-го века как самое дерзкое и удачливое. Двое под видом сотрудников полиции потребовали, пропуска на палубу корабля для проверки. На этом вооружённом корабле провозилась огромная сумма государственных денег Азербайджана. Полицейскими оказались переодетые преступники, дальше всё было как по сценарию боевика.

Охранники судна попали под обстрел, Сталин и Жуков проникли в каюту, где был сейф с деньгами. В руках преступников оказался 1200000 рублей , это совершенно огромная сумма для того времени. За всю свою жизнь за воровство Иосиф Виссарионович был осужден 8 раз.