О муза друг мой гибкий ревнивица моя. «О муза, друг мой гибкий…» С

Примечания

Стихотворение входит в круг произведений, связанных с формированием так наз. «новокрестьянской» группы поэтов и прежде всего с творческими взаимоотношениями Есенина и Клюева. В этой связи оно естественно читается в сопоставлении с «О Русь, взмахни крылами...» и может рассматриваться как своего рода его продолжение.

В стихотворении скорее следует видеть своего рода вариант «О Русь, взмахни крылами...», еще один взгляд поэта на историю становления того поэтического круга, который он несколько позже назвал «нашей крестьянской купницей». Это содружество сложилось в начале 1916 г., после успешных выступлений в «Красе» и «Страде». Именно тогда окрепли и определились творческие связи Есенина с Клюевым, которого применительно к 1916 году он мог по праву назвать «апостолом нежным». О том времени Есенин мог сказать: «Звездой нам пел в тумане Разумниковский лик». Открывая первый сборник «Скифов», Р. В. Иванов-Разумник писал, что он «складывался еще с весны 1916 года, в пасмурные, безвременные дни, в дни покорно согнутых спин, богомольно отбиваемых земных поклонов». В то время появилась статья Р. В. Иванова-Разумника «Земля и железо», посвященная сборнику Клюева «Мирские думы», в которой формулировались принципиальные для группы идеи о западной цивилизации и городской культуре («железе» по терминологии Р. В. Иванова-Разумника), которым противостоят мудрость земли и сила народного духа (газета «Русские ведомости», М., 1916, 6 апреля, № 79). При взгляде на стихотворение, как написанное в 1917 г., легко и естественно прочитываются и другие временны́е определения в нем: «опять под дождик сыпкий», «опять весенним гулом» - т.е. вновь по отношению к весне 1916 г., «праздник светлый» - революция, освобождение, тот «весенний гул», который воодушевлял Есенина весной и летом 1917 г., и т.д. «Теперь мы стали зрелей» - подобным образом Есенин действительно мог охарактеризовать группу в начале 1917 г., но вряд ли он мог сказать так в 1918 г., когда выявилось, что единство во многом лишь «кажущееся». Трудно также представить себе, чтобы Есенин вскоре после предельно резких выпадов против Н. А. Клюева («...за последнее время сделался моим врагом», «только изограф, но не открыватель» - в письме к Р. В. Иванову-Разумнику от января 1918 г.), какие бы коррективы на сиюминутность реакции и конкретность повода ни вносить в эти оценки, мог несколько месяцев спустя назвать Клюева «апостолом нежным».

«О муза, друг мой гибкий…» Сергей Есенин

О муза, друг мой гибкий,
Ревнивица моя.
Опять под дождик сыпкий
Мы вышли на поля.

Опять весенним гулом
Приветствует нас дол,
Младенцем завернула
Заря луну в подол.

Теперь бы песню ветра
И нежное баю —
За то, что ты окрепла,
За то, что праздник светлый
Влила ты в грудь мою.

Теперь бы брызнуть в небо
Вишневым соком стих
За отческую щедрость
Наставников твоих.

О мед воспоминаний!
О звон далеких лип!
Звездой нам пел в тумане
Разумниковский лик.

Тогда в веселом шуме
Игривых дум и сил
Апостол нежный Клюев
Нас на руках носил.

Теперь мы стали зрелей
И весом тяжелей…
Но не заглушит трелью
Тот праздник соловей.

И этот дождик шалый
Его не смоет в нас,
Чтоб звон твоей лампады
Под ветром не погас.

Анализ стихотворения Есенина «О муза, друг мой гибкий…»

Точная дата написания стихотворения «О муза, друг мой гибкий…» до сих пор неизвестна. Большинство исследователей склоняются к двум вариантам – 1917 и 1918. В произведении нашли отражение искания группы так называемых «новокрестьянских» поэтов. К ней принято относить Орешина, Есенина, Клюева, Ширяевца, Клычкова. Никаких манифестов, программ и формального объединения не существовало. Тем не менее, общие черты в творчестве вышеперечисленных авторов присутствовали. Речь идет о пристальном внимании к теме Руси деревенской, тесной связи с устным народным творчеством и природой. При этом им не были совсем чужды стилевые особенности лирики модернистов.

В произведении «О муза, друг мой гибкий…» Есенин называет поэта Клюева «апостолом нежным». Двух гениев связывали довольно сложные отношения. Сергея Александрович сначала считал Николая Алексеевича своим учителем. В 1915-16 гг. они часто вместе публично выступали с чтением стихов. Впоследствии их пути, как творческие, так и личные, то расходились, то вновь перекрещивались.

Стоит обратить внимание на следующие строчки:
Звездой нам пел в тумане
Разумниковский лик.
В них Есенин говорит о литературоведе, критике, социологе и писателе Иванове-Разумнике. Он был одним из редакторов сборника «Скифы». Первая книга увидела свет в 1918-ом, но основная работа над ней велась еще до Октябрьской революции – в 1916-ом. Иванов-Разумник с необыкновенным восторгом относился к Клюеву, Орешину, Есенину, считая их «первыми подлинно народными поэтами нашими». Приветствовал он и приход к власти большевиков. События осени 1917 года писатель называл великими. Сергей Александрович в тексте, анализируемом в рамках этой статьи, придерживается подобных взглядов. В его интерпретации революция становится «праздником светлым».

Стихотворение «О муза, друг мой гибкий…» литературоведы часто связывают с другим произведением Есенина – «О Русь, взмахни крылами…». Его датировка также точно неизвестна. Наиболее вероятные варианты — 1916 и 1917. Изначально текст имел заголовок-посвящение «Николаю Клюеву» и эпиграф (искаженные строки Лермонтова):
Я верю: под одной звездой
С тобой мы были рождены.
Когда отношения между поэтом испортились, и то, и другое исчезло. Не только образ Клюева объединяет два стихотворения. В произведении «О Русь, взмахни крылами…» присутствует явное осмысление движения «новокрестьянских поэтов».

Вот уж вечер. Роса Там, где капустные грядки Поет зима - аукает Под венком лесной ромашки Темна ноченька, не спится Хороша была Танюша, краше не было в селе, За горами, за желтыми долами Опять раскинулся узорно Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха. ПОДРАЖАНЬЕ ПЕСНЕ Выткался на озере алый свет зари. Матушка в Купальницу по лесу ходила, Зашумели над затоном тростники. Троицыно утро, утренний канон, Туча кружево в роще связала, Дымом половодье Сыплет черемуха снегом, На плетнях висят баранки, КАЛИКИ Задымился вечер, дремлет кот на брусе, Край любимый! Сердцу снятся Пойду в скуфье смиренным иноком Шел господь пытать людей в любви, ОСЕНЬ Не ветры осыпают пущи, В ХАТЕ По селу тропинкой кривенькой Гой ты, Русь, моя родная, Я пастух, мои палаты - Сторона ль моя, сторонка, Сохнет стаявшая глина, Чую радуницу божью - По дороге идут богомолки, Край ты мой заброшенный, Заглушила засуха засевки, Черная, потом пропахшая выть! Топи да болота, За темной прядью перелесиц, В том краю, где желтая крапива Я снова здесь, в семье родной, Не бродить, не мять в кустах багряных О красном вечере задумалась дорога, Нощь и поле, и крик петухов... О край дождей и непогоды, ГОЛУБЕНЬ Колокольчик среброзвонный, Запели тесаные дроги, Не напрасно дули ветры, КОРОВА Под красным вязом крыльцо и двор, ТАБУН ПРОПАВШИЙ МЕСЯЦ О товарищах веселых, Весна на радость не похожа, Алый мрак в небесной черни Прощай, родная пуща, Покраснела рябина, Твой глас незримый, как дым в избе. В лунном кружеве украдкой Там, где вечно дремлет тайна, Тучи с ожереба ЛИСИЦА О Русь, взмахни крылами, Гляну в поле, гляну в небо - То не тучи бродят за овином Разбуди меня завтра рано, Где ты, где ты, отчий дом, О матерь божья, О пашни, пашни, пашни, Нивы сжаты, рощи голы, Зеленая прическа Я по первому снегу бреду, Серебристая дорога, Отвори мне, страж заоблачный, О верю, верю, счастье есть! Песни, песни, о чем вы кричите? Вот оно, глупое счастье Проплясал, проплакал дождь весенний, О муза, друг мой гибкий, Я последний поэт деревни Душа грустит о небесах, Устал я жить в родном краю О боже, боже, эта глубь - Я покинул родимый дом, Хорошо под осеннюю свежесть ПЕСНЬ О СОБАКЕ Закружилась листва золотая Теперь любовь моя не та По-осеннему кычет сова ПЕСНЬ О ХЛЕБЕ ХУЛИГАН Все живое особой метой Мир таинственный, мир мой древний, Сторона ль ты моя, сторона! Не ругайтесь. Такое дело! Не жалею, не зову, не плачу, Я обманывать себя не стану, Да! Теперь решено. Без возврата Снова пьют здесь, дерутся и плачут Сыпь, гармоника. Скука... Скука... Пой же, пой. На проклятой гитаре Эта улица мне знакома, Годы молодые с забубенной славой, ПИСЬМО К МАТЕРИ Я усталым таким еще не был. Этой грусти теперь не рассыпать Мне осталась одна забава: Заметался пожар голубой, Ты такая ж простая, как все, Пускай ты выпита другим, Дорогая, сядем рядом, Мне грустно на тебя смотреть, Ты прохладой меня не мучай Вечер черные брови насопил. Мы теперь уходим понемногу ПУШКИНУ Низкий дом с голубыми ставнями, СУКИН СЫН Отговорила роща золотая Синий май. Заревая теплынь. СОБАКЕ КАЧАЛОВА Несказанное, синее, нежное... ПЕСНЯ Заря окликает другую, Ну, целуй меня, целуй, Прощай, Баку! Тебя я не увижу. Вижу сон. Дорога черная. Спит ковыль. Равнина дорогая, Не вернусь я в отчий дом, Над окошком месяц. Под окошком ветер. Каждый труд благослови, удача! Видно, так заведено навеки - Листья падают, листья падают. Гори, звезда моя, не падай. Жизнь - обман с чарующей тоскою, Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело Я красивых таких не видел Ах, как много на свете кошек Ты запой мне ту песню, что прежде В этом мире я только прохожий ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ Эх вы, сани! А кони, кони! Снежная замять дробится и колется, Слышишь - мчатся сани, слышишь - сани мчатся. Голубая кофта. Синие глаза. Снежная замять крутит бойко, Вечером синим, вечером лунным Не криви улыбку, руки теребя, Сочинитель бедный, это ты ли Синий туман. Снеговое раздолье, Свищет ветер, серебряный ветер, Мелколесье. Степь и дали. Цветы мне говорят - прощай, Дополнение1